Как полярный летчик из Бреста поселил дома пингвина и медвежонка, о котором писал стихи Маршак
В жизни легендарного полярного летчика Ильи Мазурука было много приключений. Биография брестского мальчишки дослужившегося до генерала настолько полна событий, что, кажется, он воевал везде, где только успел, и летал везде, куда только можно было долететь.
Получил Героя Советского Союза за высадку полярников на льдину
Мазурук совершал экстремальные полеты, каждый из которых мог закончится трагически и был не раз на волосок от смерти. Был одним из первых, кто осваивал воздушные линии на Дальнем Востоке. В мае 1935-го совершил 45-часовой перелет Москва-Сахалин.
А уже в 1937-м он как командир бомбардировщика ТБ-3 был в отряде, который впервые в мире осуществил посадку четырех тяжелых самолетов с людьми и научной аппаратурой на льдину в районе Северного полюса. Там была создана дрейфующая научная станция СП-1 под руководством Папанина. За это он получил звание Героя Советского Союза.
Герой СССР Илья Мазурук. Фото: memorial24.ru
В марте 1957 года Мазурук вместе с летчиком Поляковым впервые осуществил посадку самолёта Ан-2 на вершину айсберга в Антарктиде. Это был классный и храбрый летчик. Но его жизнь – это не только история для блокбастеров, и для детских рассказов тоже.
Мазурук посадил медведя на самолет
В апреле 1941-го в «Правде» вышло стихотворение Самуила Маршака «Фомка». Начинается оно так:
Перед бассейном в зоопарке –
Медвежьи мокрые следы. –
С тяжелым плеском в полдень жаркий
Медведь выходит из воды.
Тогда в «Правде» был опубликован полный его вариант, где чуть ли не полпроизведения было посвящено Мазуруку.
Когда к нему вы подойдете,
Он глаз не сводит с ваших рук.
Его в Москву на самолете
Привез товарищ Мазурук.
На досуге можете прочесть его полностью, но вот еще один отрывок:
- Кто это? - спрашивает громко
Народ, столпившийся вокруг.
- Второй пилот, товарищ Фомка! -
Ответил летчик Мазурук.
Белый медвежонок прославился еще за два года до этой публикации. В мае 1939-го фото второго пилота товарища Фомки были опубликованы в «Вечерней Москве», читаем в ЖЖ «Архив Веры Чаплиной».
«Родина Фомки – остров Котельный в Восточно-Сибирском море, - писала газета. - Медвежонка поймали зимовщики за несколько дней до прилета на остров тов. Мазурука. Зверь быстро привык к людям, и когда тов. Мазурук посадил его с собой на самолет, медвежонок даже не удивился».
Фомка сходит с самолета в бухте Тикси. Фото: «Вечерняя Москва» (ЖЖ «Архив Веры Чаплиной»)
Но история на этом только началась. По сообщению газеты, самолет был в пути от острова Котельного до Москвы 18 дней, преодолели 6 тысяч км.
«И все это время медвежонок был источником развлечений для пассажиров. Фомке на самолете была предоставлена полная свобода. Медвежонок то проверял штурманскую, то навещал радиста, то забирался вздремнуть на одно из пассажирских сидений».
Свободу передвижения он сам отстоял. Сначала его посадили в клетку, но он вцепился в нее лапами, стал рвать и поднял такой рев, что Фомку пришлось выпустить. Любимым местом для него было кожаное кресло.
Писательница Вера Чаплина в рассказе «Фомка – белый медвежонок» напишет:
«Фомка уже понимал, когда приземляется самолёт, соскакивал с кресла и занимал место около двери. А как он спешил выскочить, когда открывали её! Кубарем скатывался он с крутой лесенки на землю, и вот тут-то начинались его игры. Фомка без удержу катался по траве, переворачивался на спину, на живот или ловил свою заднюю лапу, обхватывал её и боролся сам с собой».
Фомка ел только сгущенку
Сбегать он и не собирался. И после очередной остановки спешил к лесенке, чтобы снова забраться в самолет, чтобы не опоздать.
Кормили его на борту сгущенным молоком. И он так пристрастился к этому лакомству, что ничего потом кроме него не ел. И чтобы его обмануть, сгущенку добавляли в другую еду.
Долетели до Москвы. Что делать с медвежонком? За две недели они так подружились с товарищем Мазуруком, что тот забрал его к себе домой.
Фомка интересуется кино. Фото: ЖЖ «Архив Веры Чаплиной»
«Не умеет белый медведь себя в квартире вести»
В натопленной квартире медвежонку было жарко и поэтому он очень любил принимать ванну, в которой барахтался так, что вокруг были лужи.
«Накупается Фомка, вылезет и начнёт по натёртому полу, словно по льду, кататься, - пишет Чаплина. - А то ещё на диван или на постель мокрый залезет. Никакого сладу с ним нет. Терпел Илья Павлович, терпел, потом уж сил совсем не стало. Позвонил он в Зоопарк и стал просить, чтобы медвежонка забрали: «Приезжайте! Выручайте! Не умеет белый медведь себя в квартире вести».
Пока его сносили в низ, Фомка был спокоен, поскольку только проснулся. А на улице вырвался и залез в ревом в открытую дверь чьей-то машины, напугав хозяев. Из машины он наотрез отказывался выходить. В ней его в зоопарк и привезли. С тех пор началась у Фомки уже другая жизнь.
Бассейн для пингвина на даче
Ну, а Мазурук спустя почти через два десятка лет после истории с Фомкой привез в Москву еще более экзотического зверя.
После войны Илья Павлович получил звание генерал-майора и продолжал летать, какие бы должности он не занимал. В 1953-м Мазурук уволился в запас, но работал в полярной авиации. А в Москве он жил легендарном Доме на набережной в шестикомнатной квартире № 50. Это тот самый дом советской элиты, печально известный тем, что в годы большого террора репрессировали половину его жителей.
Первой женой героя была Виктория Мазурук, которая впоследствии станет женой писателя Вадима Кожевникова. От этого брака родилась Ирина Мазурук – гражданская жена Олега Ефремова. Второй женой Ильи Павловича была Тамара Мазурук.
В Доме на набережной есть свой музей. Один из его экспонатов – чучело пингвина Илюши. И пингвин этот Мазурука. О жизни пингвина в квартире летчика ходят легенды.
Кто-то рассказывает, что птица забралась в самолет Мазурука, ну а раз так, то полетели! Другие говорят, что Мазурук вез пингвинов в зоопарк и одного оставил себе. И что летчик даже выгуливал пингвина по набережной, а на даче вырыл для него бассейн.
Как сложилась судьба Илюши и продержался ли он в квартире Ильи Павловича дольше Фомки, не известно. Но зато известно, что сделали из пингвина чучело, которое стояло в кабинете летчика, а потом перекочевало в музей.