Как в колонии живут мамы с детьми

«Когда ждешь рождения ребенка, не обращаешь внимания на режим, не так напрягает эта обстановка. Я себя утешаю тем, что временно живу в женском общежитии», — рассказывает одна из мам, которая отбывает наказание в гомельской исправительной колонии № 4. Она прижимает к себе младенца и вдыхает его молочный аромат — через пару часов малыша предстоит снова сдать на пост.

В четвертой колонии работает единственный в системе МВД Дом ребенка. Корреспонденты «Звязды» съездили туда, чтобы посмотреть, как живут малыши, чьи мамы оказались за решеткой. И узнать, как это — видеться с детьми по расписанию.

«Родительских прав женщин не лишают»

Дом ребенка появился в гомельской колонии еще в 1961 году. Рядом со зданием — площадка с горками и качелями, персонал — женщины в белых халатах. Похоже на обычный детский сад — если бы не высокая ограда с проволокой и пропускная система.

— Здесь находятся малыши до трех лет. В таком возрасте они еще не понимают, что живут в исправительном учреждении, — говорит начальник Дома ребенка Мария Запарованная.

По образованию она врач. Ранее работала детским неврологом, а шесть лет назад перевелась на работу в колонию. Сначала в медчасть, потом — к детям.

За ребенком здесь наблюдают круглосуточно: дежурят медсестры и няни. В штате есть также воспитатели, педиатр, массажистка, музыкальный руководитель, дефектолог. Мария Запарованная грустно замечает: некоторым детям повезло, что они оказались здесь.

— Многие рождаются с патологиями — со стороны сердечно-сосудистой, пищеварительной, нервной системы. По ортопедии много проблем. Не факт, что эти дети вовремя попали бы к врачу: среди мам есть те, кто ведет асоциальный образ жизни. А здесь мы можем начать лечение.

Два года назад Дом ребенка отремонтировали. В комнатах — новая мебель, игрушки, развивающие игры. Для девочек стоят уголки маленького парикмахера и повара, для мальчиков — пластмассовые внедорожники. В холодильнике на кухне — баночки с фруктовым пюре.

— Пеленок, памперсов — всего хватает, — уверяет начальник учреждения. — Мы предоставляем годовую заявку, где указываем, сколько и чего нужно. Плюс есть помощь от спонсоров и волонтеров.

^{Меню детям составляет медсестра-диетолог. Сегодня на обед борщ с мясом, каша гречневая с маслом и суфле из отварного цыпленка}

По Уголовно-исполнительному кодексу мать может проводить с малышом все свободное от работы время. «Декрет», в ходе которого освобождают от работы на швейной фабрике, здесь длится не три года, а три месяца. У тех, кто кормит грудным молоком, в пропуске дополнительно написаны часы кормления.

— Младенца взвешивают до и после еды, чтобы знать, сыт ли он. Если молока нет, полностью переводим на смеси.

— Их также дает мать?

— Нет, тогда кормят сотрудники.

Что происходит с детьми после трех лет? Если их не может забрать отец, оформить опекунство предлагают другим родственникам. Если это невозможно, мальчиков и девочек отправляют в детский дом. Но последние два года эту стадию стараются миновать и сразу передать малыша в приемную семью: там над ним оформляют временное опекунство, пока мама не освободится.

— Родительских прав из-за того, что женщина находится в колонии, не лишают, на усыновление малышей не отдают, — отмечает Мария Запарованная. — Если осужденной скоро освобождаться, а ребенку уже исполнилось три года, она может написать заявление, чтобы на несколько месяцев продолжить пребывание здесь сына или дочери. Как правило, идут навстречу, чтобы не разлучать семью.

^{Актовый зал, где проходят концерты и занятия по музыке}

«Многим проще, когда за детьми ухаживаем мы»

Живут мамы вместе с остальными осужденными в отряде, отдельно от детей — независимо от того, сколько детям лет (или месяцев). По крайней мере, до этого года другого варианта не было. Сейчас есть — в январе в колонии открыли общежитие для совместного проживания мам с детьми.

— Оно создано, чтобы, во-первых, минимально травмировать ребенка, во-вторых — привить женщине материнские чувства. Не у всех этот сын или дочь долгожданные, — объясняют здесь. — Может, мама — одиночка и боится не справиться со всеми проблемами.

Подобные общежития есть в США, Канаде, Швеции, Дании, Германии. Возраст детей, проживающих в исправительных учреждениях вместе с матерью, — от трех месяцев до шести лет. В белорусское общежитие при колонии женщины могут заселиться, когда малышу исполнится год. До сих пор персонал наблюдает за осужденной: не началась ли у нее послеродовая депрессия, справляется ли она со своим материнским долгом.

^{Так выглядит комната для мамы и ребенка в общежитии для совместного проживания}

В общежитии каждой женщине с ребенком выделяется отдельная комната (для сравнения: в отряде заключенные живут в комнате более чем по десять человек). Есть комната для игр и кухня — с холодильником, чайником. Большая ли очередь из желающих переехать сюда?

— К сожалению, желающих немного. Вот такой парадокс, — удивляет начальник Дома ребенка. — Комнат 15, заняты только две. Сначала еще пару женщин хотели заселиться, но отказались: не справляются. Наверное, многим проще, когда за детьми ухаживаем мы, а они приходят только поиграть. На совместное проживание переходим поэтапно — ночевать женщины пока не остаются.

Ирина — одна из тех мам, что заселились в общежитие. Только что вернулась со свидания с мужем. Ее дочь Влада на чужих в комнате не обращает внимания: распаковывает куклу, которую получила в подарок от бабушки.

В колонию Ирина попала из-за наркотиков. Дома у нее нашли девять граммов особо опасного психотропа. Дали девять лет заключения. Подробностей женщина избегает. «Я же не в суде, не хочу об этом рассказывать».

О том, что беременна, Ирина узнала в следственном изоляторе. Вспоминает, что на пятом-шестом месяце ей назначили диету (дополнительно давали молоко, творог) и несколько часов постельного режима. Рожать женщину возили в обычный роддом, в сопровождении конвоя.

Влада — не первый ее ребенок. Дома маму ждут близнецы-второклассники. Сейчас за ними ухаживают муж и мама Ирины.

— Вижусь с детьми раз в 2,5-3 месяца, по правилам чаще невозможно. И то это я на улучшенных условиях, так как стою на пути исправления: до сих пор встречи были раз в четыре месяца.

С маленькой Владой женщина играет по графику — с 15 до 17 и с 18 до 19 часов. «Конечно, хотелось бы больше. Мы катаемся на качелях, рисуем, складываем пазлы. Дочь в лото любит играть».

Сейчас девочке чуть больше двух лет. Три ей исполнится дома — она ​​поедет туда буквально через пару месяцев.

— С декабря пойдет в садик — записали уже. Я такое решение приняла сразу. Мне кажется, это разумно и нормально. Разница в чем? Отдать ее в три года или на пару месяцев раньше — мне одинаково будет трудно. Но дом — это дом. Уже готовят комнату для дочери. Все у нее будет.

«После кесарева выписали через четыре дня»

После окончания рабочей смены на фабрике в Доме ребенка становится оживленно. Женщины подходят к окошку, чтобы получить младенца. Своего Артемку берет и мама Татьяна.

— Какие мы нарядные! Каждый день меняем гардероб, — улыбается, осматривая сына.

Татьяна при макияже — тени, тушь, блеск для губ. Говорит, что красится практически каждый день. «Любая женщина хочет быть красивой, в каком бы месте ни была».

Мама качает ребенка и рассказывает, как оказалась здесь. Сначала получила два года за наркотики — подсела на них, после того как похоронила мужа. Через время заменили наказание на более мягкое и отправили на домашнюю «химию». Оставалось добыть 20 дней, когда женщину за нарушения режима осудили еще на год и три месяца.

От первого брака у Татьяны остались два сына — 12 и 7 лет. О них пока заботится свекровь. Артем — ребенок от нового мужчины.

— Беременность была незапланированной. Долго решала, сохранить ли ее, — признается женщина. — Для моего мужчины это первенец.

В роддом Татьяну отвозили на «скорой» — начали отходить воды. Экстренно сделали кесарево. Выписали через четыре дня. Артемка приехал к маме позже: прежде чем отправить младенца в колонию, его обследуют в больнице. Сейчас у мамы есть разрешение от гинеколога на тихий час — например, в будние дни она может дополнительно отдыхать на спальном месте с 10 до 12 часов.

— Конечно, тяжело девушкам с большими сроками, которые отдают ребенка домой. Здесь не видишь сына пару часов — уже кажется, вечность прошла... Сами виноваты, с одной стороны. Оступились — что поделаешь, — рассуждает Татьяна. — Некоторые говорят: ой, плохо, что через окна колонии город видно — по сердцу режет. А мне легче так. В «Алми» мысленно хожу (смеется).

Мама старается сохранять оптимизм: мол, время пролетает незаметно, когда есть о ком заботиться. Выйдет на фабрику — дни побегут еще быстрее. Татьяна уже представляет, как 28 декабря поедет с подарками домой.

— Первым делом — к маме в Несвиж. Посижу в декрете, если будет возможность, постараюсь раньше выйти на работу, бабушка с ребенком поможет. Правда, у меня специальности нет, бухгалтерские курсы только заканчивала.

О том, что в этом году ожидается амнистия, Татьяна слышала. Но больших надежд относительно себя не имеет. «415-я — такая статья (уклонение от отбывания наказания. — Авт.)... Тебе по сути уже давали шанс, а ты не воспользовался».

***

Не все истории — со счастливым концом.

— К сожалению, иногда годы, проведенные ребенком в колонии, — лучшие в его жизни, — вздыхает Мария Запарованная. — Здесь он под присмотром, накормлен, а дома... Знаю, о чем говорю, потому что через полгода после освобождения женщины мы посылаем запрос в органы опеки, чтобы узнать, как в семье дела. И нередко ребенок попадает в детский дом, а мать лишают родительских прав.