Социально опасное положение: каким семьям присваивают такой статус

^{Фото: pixabay (иллюстративное)}

В каких ситуациях ребенка могут экстренно изъять из семьи, и какие семьи признают находящимися в социально опасном положении, читайте в материале корреспондента агентства «Минск-Новости».

Сообщения о том, что в семье с детьми что-то не так, поступают в инспекцию по делам несовершеннолетних от сотрудников учреждений здравоохранения, структур МЧС, участковых милиционеров. По данным фактам проводится проверка – начинается так называемое социальное расследование, в ходе которого с семьей беседуют представители управления образования, а также инспекторы ИДН. Их задача – выявить соответствие критериям социально опасного положения. Главные из них: родители не удовлетворяют основные жизненные требования ребенка (медицинское обслуживание, питание, проживание и т. д.); родители не осуществляют надлежащий надзор за детьми, вследствие чего последние совершают какие-либо противоправные деяния; родители ведут аморальный образ жизни, что сказывается на ребенке.

– Если в ходе социального расследования установлено соответствие семьи хотя бы одному из этих критериев, решением координационного совета она ставится на учет как семья, находящаяся в социально опасном положении, – рассказывает начальник инспекции по делам несовершеннолетних управления внутренних дел Октябрьского района Андрей Бучко. – Далее мы ведем с такими гражданами работу: навещаем их по месту жительства, проводим профилактические беседы, а некоторое время спустя вызываем на повторные заседания координационного совета, на которых рассматриваются результаты нашего взаимодействия с семьей. Там присутствуют представители МЧС, ИДН, учреждений образования. В зависимости от поведения родителей координационный совет решает, исключать ли семью из списка социально опасных или пока не спешить с этим.

В процессе посещения неблагополучных семей с детьми откровенные беседы не проводятся, только общие. Делается это, чтобы лишний раз не травмировать ребенка. Несмотря на аморальный образ жизни родителей, для чада они все еще остаются самыми близкими людьми. Дети становятся на защиту мамы и папы, а потому откровенничать с представителями милиции не рвутся. Для бесед тет-а-тет больше подходят соседи: к ним правоохранители и обращаются за характеристиками. Интересуются, продолжают ли в заветную квартиру ходить алкоголики, слышен ли оттуда звон стеклотары или ругань с намеками на рукоприкладство.

Если в ходе такого визита инспектор замечает на теле ребенка следы побоев, то ставится вопрос об экстренном изъятии несовершеннолетнего из семьи и помещении его на гособеспечение. Далее действиям родителей дается правовая оценка. Возможно проведение судмедэкспертизы с последующим привлечением граждан к ответственности за причинение ребенку телесных повреждений.

– Дети, которые подвергаются физическому или психологическому насилию, обычно очень пугливые: начинают заметно нервничать из-за различного рода скрипов и стуков. Если мама или папа просто взмахнули рукой, а ребенок уже забивается в угол, тут с уверенностью можно сказать, что причинение телесных повреждений имело место быть, – комментирует А. Бучко.

В случаях, когда родители по итогу трудоустроились, завязали с алкоголем, обеспечили соответствующие санитарные условия для проживания в квартире, шансы на положительный исход есть. При отсутствии существенных изменений в поведении граждан ребенок признается нуждающимся в госзащите и на срок до полугода помещается в приют социально-педагогического центра. Если его законные опекуны по решению суда лишаются родительских прав, то новым пристанищем ребенка становится либо детский дом, либо детская деревня, школа-интернат.

Если разбирать процентное соотношение исправляющихся родителей и разгильдяев, которых не пугает возможность потерять чадо, то будет приблизительно 40/60 %.

– Дети в большинстве своем хорошие, адекватные, но им просто не повезло с родителями. Вырастают они абсолютно нормальными людьми, только, конечно, не без травм. На моей практике был случай – 18-летний парень. То, что он вырос в детском доме, выяснилось случайно в процессе общения. Работа у него достойная, квартира чистая. Плюс ко всему, молодой человек глубоко убежден в том, что таким, как его родители, никогда не станет. И делает все для того, чтобы этого действительно не произошло, – делится А. Бучко.

Хотя, справедливости ради, есть и те минчане, которые живут по принцу: «дед сидел, отец сидел, и я буду». Становятся на противоправный путь поведения, злоупотребляют спиртным и наркотическими веществами, и далее по списку.

О конкретных примерах семей, причисленных к социально опасным, мы узнали от бывшего преподавателя одной из столичных школ. Ее профилем не была психология, но резонансные случаи разлетались по всему учреждению образования в мгновение ока.

– У нас как-то учились восьмиклассники – брат и сестра. Дети очень хорошие, отличники, вели себя подобающе, со стороны педагогов никаких нареканий в отношении ребят не наблюдалось. Родители у них были адекватные, понимающие. Казалось бы, все в порядке. Но в какой-то момент семья, что называется, пошла по наклонной, из-за чего попала в категорию СОП, – рассказывает Надежда. – Отец потерял работу, а у матери обнаружилась онкология. Произошедшее родители восьмиклассников переживали тяжело. Не выдержали – стали увлекаться спиртным.

На протяжении долгого времени с данной семьей работал и персонал школы, и правоохранительные органы. Это, к слову, одна из немногих историй со счастливым концом, потому как родители не стали отрицать наличие проблемы и с благодарностью принимали оказываемую им помощь.

– Условия для проживания в семье были хорошие: чистая квартира, оборудованное рабочее место, отдельная комната у каждого ребенка. Так уж вышло, что подбитые обстоятельствами родители оказались на волоске от потери самого дорогого – детей. Как только к ним пришло осознание масштабов проблемы, действия не заставили себя ждать: взрослые бросили пить. Отец вскоре нашел новую работу, а мама стала проходить многочисленные обследования, в ходе которых выяснилось, что болезнь удалось выявить на ранней стадии – соответственно, шансы выкарабкаться есть, – делится Надежда.

Через какое-то время семья была исключена из списка социально опасных.

А вот героиня второй истории, которую нам рассказала собеседница, стараться для своих детей, к сожалению, не захотела. Мать-одиночка воспитывала (но это громко сказано) двух ребят-первоклассников. У мальчика были очевидные нарушения психики, что подтвердилось в результате прохождения специализированных тестов, у девочки стоял диагноз ЗПР (задержка психического развития).

– Проблемы начались буквально с первого дня появления детей в школе – с ними не мог справиться квалифицированный психолог, который помог многим семьям. Мальчик вел себя крайне агрессивно, мог позволить рукоприкладство в отношении классного руководителя, девочка регулярно срывала уроки из-за безосновательных истерик, – рассказывает собеседница. – Говорить с матерью было бесполезно – женщина настаивала на том, что с ее детьми все в порядке, а к результатам тестов и словам школьного психолога относилась с явным скепсисом. Ей объясняли, что ребят необходимо перевести в другую школу, где есть интегрированные классы и трудятся специалисты с опытом работы с детьми с нарушениями психики, но дамочка как будто этого не слышала.

Представители школы вместе с инспектором по делам несовершеннолетних навещали семью по месту проживания. Условиями содержания первоклашек были поражены: антисанитария, отсутствие нормального рабочего места. Но это, как оказалось, стало не самым шокирующим открытием. По словам собеседницы, мать регулярно приводила домой разных мужчин, и за ее «развлечениями» могли спокойно наблюдать дети. Это, вероятно, нанесло девочке психологическую травму, что было понятно по нетипичной для ее возраста сексуальной информированности.

Семья продолжала числиться в списке неблагополучных и после увольнения Надежды из школы. Единственное, чем администрация учебного учреждения смогла помочь детям, стал их перевод в интегрированный класс другой образовательной организации.