Как в колонии живут мамы с детьми
«Когда ждешь рождения ребенка, не обращаешь внимания на режим, не так напрягает эта обстановка. Я себя утешаю тем, что временно живу в женском общежитии», — рассказывает одна из мам, которая отбывает наказание в гомельской исправительной колонии № 4. Она прижимает к себе младенца и вдыхает его молочный аромат — через пару часов малыша предстоит снова сдать на пост.
В четвертой колонии работает единственный в системе МВД Дом ребенка. Корреспонденты «Звязды» съездили туда, чтобы посмотреть, как живут малыши, чьи мамы оказались за решеткой. И узнать, как это — видеться с детьми по расписанию.
«Родительских прав женщин не лишают»
Дом ребенка появился в гомельской колонии еще в 1961 году. Рядом со зданием — площадка с горками и качелями, персонал — женщины в белых халатах. Похоже на обычный детский сад — если бы не высокая ограда с проволокой и пропускная система.
— Здесь находятся малыши до трех лет. В таком возрасте они еще не понимают, что живут в исправительном учреждении, — говорит начальник Дома ребенка Мария Запарованная.
По образованию она врач. Ранее работала детским неврологом, а шесть лет назад перевелась на работу в колонию. Сначала в медчасть, потом — к детям.
За ребенком здесь наблюдают круглосуточно: дежурят медсестры и няни. В штате есть также воспитатели, педиатр, массажистка, музыкальный руководитель, дефектолог. Мария Запарованная грустно замечает: некоторым детям повезло, что они оказались здесь.
— Многие рождаются с патологиями — со стороны сердечно-сосудистой, пищеварительной, нервной системы. По ортопедии много проблем. Не факт, что эти дети вовремя попали бы к врачу: среди мам есть те, кто ведет асоциальный образ жизни. А здесь мы можем начать лечение.
Два года назад Дом ребенка отремонтировали. В комнатах — новая мебель, игрушки, развивающие игры. Для девочек стоят уголки маленького парикмахера и повара, для мальчиков — пластмассовые внедорожники. В холодильнике на кухне — баночки с фруктовым пюре.
— Пеленок, памперсов — всего хватает, — уверяет начальник учреждения. — Мы предоставляем годовую заявку, где указываем, сколько и чего нужно. Плюс есть помощь от спонсоров и волонтеров.
Меню детям составляет медсестра-диетолог. Сегодня на обед борщ с мясом, каша гречневая с маслом и суфле из отварного цыпленка
По Уголовно-исполнительному кодексу мать может проводить с малышом все свободное от работы время. «Декрет», в ходе которого освобождают от работы на швейной фабрике, здесь длится не три года, а три месяца. У тех, кто кормит грудным молоком, в пропуске дополнительно написаны часы кормления.
— Младенца взвешивают до и после еды, чтобы знать, сыт ли он. Если молока нет, полностью переводим на смеси.
— Их также дает мать?
— Нет, тогда кормят сотрудники.
Что происходит с детьми после трех лет? Если их не может забрать отец, оформить опекунство предлагают другим родственникам. Если это невозможно, мальчиков и девочек отправляют в детский дом. Но последние два года эту стадию стараются миновать и сразу передать малыша в приемную семью: там над ним оформляют временное опекунство, пока мама не освободится.
— Родительских прав из-за того, что женщина находится в колонии, не лишают, на усыновление малышей не отдают, — отмечает Мария Запарованная. — Если осужденной скоро освобождаться, а ребенку уже исполнилось три года, она может написать заявление, чтобы на несколько месяцев продолжить пребывание здесь сына или дочери. Как правило, идут навстречу, чтобы не разлучать семью.
Актовый зал, где проходят концерты и занятия по музыке
«Многим проще, когда за детьми ухаживаем мы»
Живут мамы вместе с остальными осужденными в отряде, отдельно от детей — независимо от того, сколько детям лет (или месяцев). По крайней мере, до этого года другого варианта не было. Сейчас есть — в январе в колонии открыли общежитие для совместного проживания мам с детьми.
— Оно создано, чтобы, во-первых, минимально травмировать ребенка, во-вторых — привить женщине материнские чувства. Не у всех этот сын или дочь долгожданные, — объясняют здесь. — Может, мама — одиночка и боится не справиться со всеми проблемами.
Подобные общежития есть в США, Канаде, Швеции, Дании, Германии. Возраст детей, проживающих в исправительных учреждениях вместе с матерью, — от трех месяцев до шести лет. В белорусское общежитие при колонии женщины могут заселиться, когда малышу исполнится год. До сих пор персонал наблюдает за осужденной: не началась ли у нее послеродовая депрессия, справляется ли она со своим материнским долгом.
Так выглядит комната для мамы и ребенка в общежитии для совместного проживания
В общежитии каждой женщине с ребенком выделяется отдельная комната (для сравнения: в отряде заключенные живут в комнате более чем по десять человек). Есть комната для игр и кухня — с холодильником, чайником. Большая ли очередь из желающих переехать сюда?
— К сожалению, желающих немного. Вот такой парадокс, — удивляет начальник Дома ребенка. — Комнат 15, заняты только две. Сначала еще пару женщин хотели заселиться, но отказались: не справляются. Наверное, многим проще, когда за детьми ухаживаем мы, а они приходят только поиграть. На совместное проживание переходим поэтапно — ночевать женщины пока не остаются.
Ирина — одна из тех мам, что заселились в общежитие. Только что вернулась со свидания с мужем. Ее дочь Влада на чужих в комнате не обращает внимания: распаковывает куклу, которую получила в подарок от бабушки.
В колонию Ирина попала из-за наркотиков. Дома у нее нашли девять граммов особо опасного психотропа. Дали девять лет заключения. Подробностей женщина избегает. «Я же не в суде, не хочу об этом рассказывать».
О том, что беременна, Ирина узнала в следственном изоляторе. Вспоминает, что на пятом-шестом месяце ей назначили диету (дополнительно давали молоко, творог) и несколько часов постельного режима. Рожать женщину возили в обычный роддом, в сопровождении конвоя.
Влада — не первый ее ребенок. Дома маму ждут близнецы-второклассники. Сейчас за ними ухаживают муж и мама Ирины.
— Вижусь с детьми раз в 2,5-3 месяца, по правилам чаще невозможно. И то это я на улучшенных условиях, так как стою на пути исправления: до сих пор встречи были раз в четыре месяца.
С маленькой Владой женщина играет по графику — с 15 до 17 и с 18 до 19 часов. «Конечно, хотелось бы больше. Мы катаемся на качелях, рисуем, складываем пазлы. Дочь в лото любит играть».
Сейчас девочке чуть больше двух лет. Три ей исполнится дома — она поедет туда буквально через пару месяцев.
— С декабря пойдет в садик — записали уже. Я такое решение приняла сразу. Мне кажется, это разумно и нормально. Разница в чем? Отдать ее в три года или на пару месяцев раньше — мне одинаково будет трудно. Но дом — это дом. Уже готовят комнату для дочери. Все у нее будет.
«После кесарева выписали через четыре дня»
После окончания рабочей смены на фабрике в Доме ребенка становится оживленно. Женщины подходят к окошку, чтобы получить младенца. Своего Артемку берет и мама Татьяна.
— Какие мы нарядные! Каждый день меняем гардероб, — улыбается, осматривая сына.
Татьяна при макияже — тени, тушь, блеск для губ. Говорит, что красится практически каждый день. «Любая женщина хочет быть красивой, в каком бы месте ни была».
Мама качает ребенка и рассказывает, как оказалась здесь. Сначала получила два года за наркотики — подсела на них, после того как похоронила мужа. Через время заменили наказание на более мягкое и отправили на домашнюю «химию». Оставалось добыть 20 дней, когда женщину за нарушения режима осудили еще на год и три месяца.
От первого брака у Татьяны остались два сына — 12 и 7 лет. О них пока заботится свекровь. Артем — ребенок от нового мужчины.
— Беременность была незапланированной. Долго решала, сохранить ли ее, — признается женщина. — Для моего мужчины это первенец.
В роддом Татьяну отвозили на «скорой» — начали отходить воды. Экстренно сделали кесарево. Выписали через четыре дня. Артемка приехал к маме позже: прежде чем отправить младенца в колонию, его обследуют в больнице. Сейчас у мамы есть разрешение от гинеколога на тихий час — например, в будние дни она может дополнительно отдыхать на спальном месте с 10 до 12 часов.
— Конечно, тяжело девушкам с большими сроками, которые отдают ребенка домой. Здесь не видишь сына пару часов — уже кажется, вечность прошла... Сами виноваты, с одной стороны. Оступились — что поделаешь, — рассуждает Татьяна. — Некоторые говорят: ой, плохо, что через окна колонии город видно — по сердцу режет. А мне легче так. В «Алми» мысленно хожу (смеется).
Мама старается сохранять оптимизм: мол, время пролетает незаметно, когда есть о ком заботиться. Выйдет на фабрику — дни побегут еще быстрее. Татьяна уже представляет, как 28 декабря поедет с подарками домой.
— Первым делом — к маме в Несвиж. Посижу в декрете, если будет возможность, постараюсь раньше выйти на работу, бабушка с ребенком поможет. Правда, у меня специальности нет, бухгалтерские курсы только заканчивала.
О том, что в этом году ожидается амнистия, Татьяна слышала. Но больших надежд относительно себя не имеет. «415-я — такая статья (уклонение от отбывания наказания. — Авт.)... Тебе по сути уже давали шанс, а ты не воспользовался».
***
Не все истории — со счастливым концом.
— К сожалению, иногда годы, проведенные ребенком в колонии, — лучшие в его жизни, — вздыхает Мария Запарованная. — Здесь он под присмотром, накормлен, а дома... Знаю, о чем говорю, потому что через полгода после освобождения женщины мы посылаем запрос в органы опеки, чтобы узнать, как в семье дела. И нередко ребенок попадает в детский дом, а мать лишают родительских прав.
