На языке одной немногочисленной, однако активной социальной группы слово «фраер» означает человека, далекого от рискованных игр с судьбой и законом, простака и где-то даже потенциальной жертвы преступных посягательств. В нашем случае, который имел место несколько лет назад и благополучно прошел все положенные перипетии, человек не был жертвой злодеяния, но стал его фигурантом, пишет Вечерний Брест.
/noyab-2022/9/vzytka.jpg)
Фото из открытых источников (иллюстративное)
Михаил Михайлович, назовем его так, трудился в сфере медицины, на ниве уважаемой, хотя порой и малооплачиваемой. Работает по специальности и теперь, только уже не в государственной структуре. Где именно – не столь важно. Кому надо, те специалиста знают. В то время он служил врачом в одной брестской клинике. Как-то раз его пригласил к себе в офис один предприниматель среднего звена, как говорится, шапочно знакомый. Михаил Михайлович заглянул в обеденный перерыв.
В кабинете у бизнесмена было скромно, строго и даже аскетично. Но это была дорогостоящая скромность, как специально трепаные джинсы от фирмы, допустим, «Левис». Хозяин предложил гостю сигару и коньяк, гость, сославшись на работу, принял лишь сигару. Третьим в комнате был молчаливый молодой человек, пристроившийся на диване. Михаил Михайлович почти угадал суть проблемы. Сын бизнесмена подлежал призыву в армию. Но и папа, и сын в Вооруженные Силы активно не хотели. Требовалось положить юношу в больницу с каким-нибудь подходящим кардиологическим диагнозом.
Михаил Михайлович не крикнул радостное «да», но и не отказался категорически. Сказал: мол, посмотрим, что можно сделать. Бизнесмен не дал времени на размышление, ловко всунул в карман врача конверт и жестом предложил забирать парня и везти его оформлять в стационар. Так, почти незаметно для самого себя, Михаил Михайлович стал участником коррупционной сделки. Он попрощался с бизнесменом, усадил призывника в машину и повез к себе на работу. Но в пути терзали его смутные сомнения. Он, не притрагиваясь к конверту, определил: в нем плотная пачка купюр, и купюры эти явно не Нацбанка Беларуси. Если у бизнесмена такие деньги, почему он не пристроил отпрыска в клинику более надежным путем, не через случайного знакомого? Ведь Михаил Михайлович вполне мог отказаться оказывать такую услугу. Что-то не срасталось в этой схеме. Михаил Михайлович водил автомобиль в перчатках, такая у него была прихоть. Он притормозил возле неприметного места и вышел на минутку в редкие заросли. Вернулся уже без конверта.
Как чувствовал: в больнице его уже поджидали строгие мужчины. Они сообщили Михаилу Михайловичу, что тот подозревается в получении взятки. Михаил Михайлович пусть и не совсем справедливо, но все-таки возмутился. Тщательный личный досмотр, и осмотр автомобиля, и досмотр молодого человека положительных для милиции результатов не принесли. По их возмущению и недоумению Михаил Михайлович понял, что стал жертвой оперативной разработки, что спасла его собственная перестраховка. Оперативные сотрудники в конце концов уехали, не солоно хлебавши, куда-то исчез несостоявшийся пациент. Вот теперь доктор позволил себе антидепрессант.
Тем временем тревожная активность царила в подразделении, которое «вело» данную операцию. За доктором следили от самого офиса бизнесмена, поэтому знали, что остановка была краткая, в таком-то месте. Осторожно осмотрели кусты, где пару минут провел доктор – обнаружили злосчастный конверт. Но не выброшенный, а положенный так, чтоб не был заметен со стороны. На всякий случай оставили скрытое наблюдение. Даже если взятку доказать не получится, деньги все равно надо возвращать.
Если бы Михаил Михайлович выбросил деньги и постарался о них забыть, ничего бы, наверное, не было. Но спиртные напитки не только сняли стресс у доктора, но и придали ему обычно несвойственной смелости. Под покровом темноты он уже без машины пришел на заветное место, от которого до шумной и многолюдной улицы Советской было не меньше километра. Подобрал конверт и даже посмотрел, потрогал американские доллары. Потом вдруг вспыхнули ручные фонари, стало многолюдно, и вспомнилась Михаилу Михайловичу воровская поговорка: жадность фраера сгубила.
Несколько лет назад в обществе оживленно обсуждался нравственный аспект такой формы работы правоохранительной системы, как провоцирование потенциальных преступников на совершение этих самых преступлений. В качестве красноречивого примера приводился факт, когда в Бресте в людных местах просто на улице оставляли пакеты и пакетики с химическими или растительными наркотическими веществами и наблюдали, кто возьмет, куда понесет. Фигурантом подобной «операции» стал и Михаил Михайлович, его отпечатки на специально помеченных деньгах стали неопровержимой уликой факта получения взятки. Тогда обсуждение тихо само собой сошло на нет без каких-либо решений или хотя бы рекомендаций.
Зато юстиция знает другие примеры. Некоторое время назад стал фигурантом уголовного дела сотрудник военного комиссариата, который за вознаграждение пытался не «отмазать» парня от армии, а наоборот – устроить на службу.
