Недавно уже рассказывали о самой глубокой в Центральной Европе открытой горной выработке, где добывают строительный камень, — гранитном карьере «Микашевичи». Правда, исключительно с точки зрения промышленного туризма.
В этот раз Av.by отправились по следам коллег, чтобы серьёзнее погрузиться в производственные процессы, узнать, как добывается горная порода, какая техника используется для этого, а также каково работать на глубине 150 м, что на два десятка метров ниже уровня Балтийского моря.
Между тем в планах у предприятия — углубиться, как говорят знатоки своего дела, ещё на четыре горизонта. В переводе на понятный нам язык — на 60 метров. Однако обо всём по порядку.
Практика большого взрыва
Прежде чем отправиться в карьер, не упускаем возможность полюбоваться им сверху. Смотровая площадка — будто балкон над бездной.
Под нами «пропасть» шириной почти 2 километра, длиной — 3 км, глубиной — 150 м. Издалека заметно, как с вершины уступов между камнями сочится вода, местами образуя небольшие водопады. Несмотря на присутствие людей и постоянное движение, природа здесь взяла своё и часть неиспользуемых площадей заняла под свои лесные владения.
Деревья застыли в поклоне, словно остановившись в шаге от обрыва… Кажется, вот-вот рухнут. Но нет, их корни сидят в горной породе столь крепко, что никакой ураган не страшен.
Тишина здесь редкость. Работа ведётся круглосуточно семь дней в неделю. Однако нам повезло застать фазу спокойствия. Правда, недолгую. Как правило, утро пятницы — время, когда в карьере происходят взрывы. Ради пары минут действия идёт длительная подготовка, вводит в курс дела заместитель начальника карьера по производству РУПП «Гранит» Дмитрий Скачков.
— Маркшейдерский отдел разбивает блок с определёнными параметрами — учитывается расстояние между скважинами и необходимой глубиной и так далее. Затем в дело вступают работники цеха буровзрывных работ. После бурения сотрудники маркшейдерского отдела проводят съёмку для контроля заданных параметров бурения. Далее взрывники начинают подготовку непосредственно к самому взрыву: выполняют заряжание скважин, забоечные работы, монтаж взрывной сети.
В день Х всё оборудование, попадающее в зону разлёта кусков породы горной скальной, удаляется на безопасное расстояние. Электрослесари линейной бригады цеха горного обесточивают ЛЭП, снимают провода, убирают деревянные опоры, на которых те крепятся.
Сегодня будем наблюдать три взрыва в объёмах 20 тысяч кубометров по горной массе, 60 тыс. м³ и — самый мощный — 94 тыс. м³.
— Так геологически сложилось, что в наших краях горная порода скрывается под огромным слоем песка — толщина доходит местами до 60 метров. Поэтому, прежде чем бурить скважины для закладывания туда взрывчатого вещества, необходимо зачистить полезное ископаемое от песчаной «шапки», — отмечает Дмитрий.
— Пару лет назад в рамках промышленного туризма мы ездили с коллективом в Карелию, наблюдали, как работают российские коллеги. Интересно, что в их карьерах камень в прямом смысле слова лежит на поверхности земли. Узнав о наших объёмах песка, под которыми скрывается порода, россияне диву дались, мол, как мы в таких условиях работаем.
Быстрее добраться до полезного ископаемого помогает шагающий экскаватор ЭШ-11/70. Он может зачерпнуть сразу более 20 тонн песка и положить навалом. Последующая погрузка песка с навалов осуществляется при помощи экскаваторов с объёмом ковша 8 кубометров, который грузит автосамосвалы БелАЗ. Эти машины вывозят песок за пределы горного отвода во внешний отвал. В последующем он частично рекультивируется, засыпается чернозёмом и сдаётся лесхозу. На этих участках высаживают деревья.
Но вернёмся к большим взрывам. В былые времена применялись взрывчатые вещества, которые необходимо было доставлять в мешках и засыпать в скважины. Всё это делалось руками взрывников. С 2009 года от данного метода ушли, сейчас используется эмульсионное промышленное взрывчатое вещество.
— Раньше взрывчатку просто высыпали в скважины. Теперь — современный подход. Приезжает специальная смесительно-зарядная машина, заливаются компоненты, находящиеся в жидком виде, в скважины, — объясняет Дмитрий. — Через десять минут в скважине образуется промышленное взрывчатое вещество, до заливки компонентов устанавливаются патроны-боевики. После производится забойка скважин сыпучим мелкофракционным материалом. Все скважины, подлежащие взрыву, заряжаются и объединяются в одну взрывную сеть. В день Х подаётся импульс — взрыв производит отбойку и рыхление горной породы. По очереди взрываются несколько блоков.
Взрывники отходят на безопасное расстояние, и подаётся команда. Спустя считаные секунды — вспышка, глухие удары переходят в раскатистый рёв, земля дрожит под ногами. Скальная порода разлетается в разные стороны, вверх поднимаются клубы пыли. Когда рассеивается облако, смеси пыли и ядовитых примесей, взрывники проверяют блок на наличие отказавших зарядов, фиксируют, всё ли сдетонировало.
В результате взрыва образуются куски различных параметров, в том числе «негабариты» — камни линейных размеров больше 1,2 метра.
— За счёт размеров такие камни не проходят в загрузочную щель щековой дробилки на дробильно-сортировочном заводе. Соответственно, при погрузке породы экскаватором в автосамосвал машинист экскаватора откладывает этот кусок в сторону, — рассказывает Дмитрий. — Раньше их дробили шпуровым методом взрывания. С помощью перфоратора человек бурил шпур диаметром 32 миллиметра в камнях, в них закладывалась взрывчатка. Лето, зима, осень — неважно… В любую погоду рабочий стоял на негабаритных кусках и бурил шпуры. Ввиду того, что это было непроизводительно, так как во время любых взрывов работа в карьере останавливается, лет семь назад от подобного ушли. Сейчас дробим «негабариты» с помощью гидромолота, он устанавливается на гидравлическом экскаваторе и бьёт камни — как перфоратор, только мощностью 4 тысячи джоулей. В итоге исключается тяжёлый человеческий труд — раз, не останавливается рабочий процесс в карьере — два, производительность в разы выше — три.
«Весь цикл от погрузки до выгрузки занимает 45 минут»
После того как взрывники вместе с представителем технического надзора проверили блоки на отсутствие отказавших зарядов, звучит соответствующий сигнал сирены, и карьер «просыпается». Постепенно сюда подтягивается вереница БелАЗов, водители которых везут машинистов экскаваторов, чтобы сразу запустить процесс погрузки породы. Движутся они по горизонтам по системе съездов (на профессиональном сленге так называют ступени или ярусы, высеченные в горной породе).
Следом за техникой отправляемся и мы. Спускаемся на легковой машине на скорости 10 км/ч, быстрее — просто невозможно. Мимо проносятся БелАЗы.
— У них нет такой тряски, как у нас! Водители будто плывут, — видя наше удивление, говорит Дмитрий Скачков.
Пока добираемся до нужного горизонта, наш проводник рассказывает о том, как работает «Гранит» сегодня.
— В сутки мы добываем до 80 тысяч тонн породы. Интересный факт: несмотря на название предприятия, гранита в гранитном карьере «Микашевичи» всего 13%. Основу составляют диориты и гранодиориты — магматические породы, плотные и тяжёлые. Из этого сырья мы выпускаем более 26 миллионов тонн нерудных строительных материалов в год. Это щебень различных фракций, отсев, щебёночно-песчаная смесь, переработанная скальная порода. Применение материалов широчайшее: в строительстве дорог, ж/д путей, аэродромов, метро, в благоустройстве территорий и других сооружений. Сейчас вся готовая продукция поставляется на внутренний рынок. До санкций и СВО значительная часть экспортировалась в ближние страны Европы и Российскую Федерацию.
Сегодня на предприятии работает 50 карьерных самосвалов грузоподъёмностью 60, 90, 130 тонн. Самый габаритный — БелАЗ-«стотридцатитонник». Их на «Граните» всего два. Для понимания: он может перевезти двадцать африканских слонов или два железнодорожных вагона угля. На одном из таких исполинов работает Андрей Табула — за рулём мужчина с 2004 года. Поднимаемся к нему в кабину, чтобы на себе прочувствовать, каково управлять подобным гигантом.
— Начинал с 45-тонной машины, затем работал на 55-тонной, а после — на 90-тонной, — рассказывает Андрей. — Когда купили два «стотридцатитонника», на один из них пересел и я. В новых машинах стоит скоростное ограничение — до 30 км/ч, хотя в целом в карьере разрешено ездить со скоростью 10—15 км/ч. Однако стоит понимать, что зарплата зависит от объёма привезённой породы.
По словам собеседника, весь цикл от погрузки до взвешивания занимает 45 минут. В среднем за 12 часов смены водитель выполняет около 15 рейсов, находясь на средних горизонтах карьера.
— Чем выше работаем, тем больше рейсов делаем. Поэтому все водители довольны, когда экскаватор отгружает породу на верхних горизонтах, — говорит Андрей. — Перепадов высоты я не ощущаю. Знаю, что есть люди, которым непросто даются спуски и подъёмы, у которых закладывает уши.
Заводится машина с помощью ключа, не вынимавшегося из личинки замка зажигания с тех пор, как был выпущен этот БелАЗ.
— Видите: три педали. Это не привычные сцепление, тормоз и газ. Сцепления здесь нет, колёса приводятся в движение электромоторами, зато педалей тормоза — сразу две, — показывает Андрей. Один тормоз динамический, другой обычный. Электродинамический тормоз значительно снижает механический износ фрикционных материалов тормозных накладок, классический тормоз используется только на малых скоростях и при маневрировании. Бортовой компьютер показывает множество параметров: от давления в подвеске до массы груза и количества рейсов за смену.
Вместе с Андреем прибываем на точку загрузки. Раздаётся гудок — так машинист экскаватора сигнализирует водителю самосвала: теперь он может подъезжать под погрузку. Падение горной породы из ковша экскаватора в кузов БелАЗа сопровождается небольшой качкой машины.
— За годы работы были ли уникальные находки? Может, бивни мамонта или зубы динозавров?
— Раньше находили, последняя — череп бизона. Он хорошо сохранился, правда, без нижней челюсти. Возможно, на месте карьера находились стоянка или пастбище животных. На самом деле найти что-то ценное — большая удача.
90- и 130-тонные БелАЗы загружает экскаватор ЭКГ-12К с 12-кубовым ковшом. Управляет им Анатолий Колбович, машинист экскаватора седьмого разряда. В профессии он уже 27 лет.
— Начинал свой путь на «Граните» в 1997 году слесарем. Потом стал помощником машиниста экскаватора — тогда ещё пятикубового ЭКГ-5А выпуска начала 1990-х. Но эта техника изжила себя, сейчас в карьере остался один такой. Скоро и он уйдёт «на пенсию», — рассказывает мужчина. — Так как машина огромная, она приходит с завода в разобранном виде. В том году предприятие купило три 12-кубовых экскаватора, данный экземпляр собирала наша бригада, которая трудится на нём в четыре смены. Вот и я на нём работаю. Это техника совершенно другого уровня, здесь всё современно: я полностью отслеживаю функционирование всего экскаватора с помощью компьютера, есть система видеонаблюдения.
Заглядываем в кабину и диву даёмся: место отдыха, холодильник, электрочайник, микроволновка, кондиционер… К слову, на экскаваторе работают два человека — машинист и его помощник. Пока первый грузит ковш за ковшом и ведёт забой, второй следит за состоянием техники, работой узлов машины, за прокладкой питающего кабеля.
— Конечно, благодаря тому, что объём ковша в разы больше, погрузка идёт быстрее. В сутки могу загрузить до сотни БелАЗов. Объём — огромный. Однако всё зависит от графика дробильно-сортировочного завода, от того, нет ли у них плановых или других ремонтов. Экскаватор работает в четыре смены. За ним закреплены четыре машиниста и четыре помощника. В начале смены проверяем технику. Если исправна, то в погрузку, если нет — ремонтируем, помогает нам бригада по ремонту оборудования. У нас в карьере работают четыре двенадцатикубовых экскаватора и столько же десятикубовых.
Карьер — не место для новичков
Помимо белазовских самосвалов, в карьере работают бульдозеры. Один из последних — БелАЗ-7823 с гидромеханической трансмиссией. За рулём — машинист Николай Прокопович.
— Пришёл на «Гранит» в середине 2000-х, работал в цеху буровзрывных работ. Затем на предприятие начали поступать бульдозеры БелАЗ, пересел на них. Нынешняя модель — уже третья моя машина. Здесь всё автоматизировано, есть джойстики, панели управления, даже кондиционер. Технические характеристики не изменились: двигатель, ширина лопаты — всё те же. А вот для водителя техника стала более удобной.
В отличие от машинистов экскаваторов и водителей БелАЗов, занимающихся в основном погрузкой породы на одной локации, машинисты бульдозеров перемещаются по всему карьеру.
— Сейчас почищу к экскаватору подъезд, чтобы самосвал не пробил покрышки (они куда дороже, чем на легковой автомобиль), и поеду дальше, — говорит Николай Прокопович. — Работы много, подбиваем взрывы, зачищаем блоки под бурение. На отвалах трудимся: зачищаем и ведём отвал нужной высоты на заданном участке. Если не сталкивать песок на отвале и не вести ровную площадку для выгрузки самосвалов с песком, техпроцесс по перевозке песка из навала в отвал без нас остановится. На дороге с машин камни падают постоянно, приходится убирать. Чистая дорога — целые колёса.
В ночные смены выходит такое же количество бульдозерной техники, как и в дневные. Оглядываясь вокруг, не замечаем ни одного фонарного столба. Откуда свет?
— В машинах установлена мощная оптика. Её достаточно.
— В карьере трудятся водители с более чем десятилетним стажем. Куда идёт молодёжь?
— Раньше и молодых брали в карьер работать. Сейчас же здесь только опытные сотрудники. Новички садятся на технику и трудятся наверху: перевозят отсев в отвал, занимаются хозяйственными работами для других цехов предприятия. Спустя время, перейдя с машинами на «ты», спускаются к нам.
Добро пожаловать на дно!
А мы тем временем продолжаем спуск. Засекли время — от стартовой точки сверху он занял минут двадцать. Неожиданно на дорогу выскочил заяц и сломя голову понёсся по мокрой от грунтовых вод дорожке.
— Не удивляйтесь, здесь у нас живности много водится. Косули почти ручные возле карьера пасутся. Если мимо будет ехать БелАЗ, она и голову не повернёт. Зайцы, утки… Как-то даже лебедь поселился и некоторое время жил на водоотливе. Один раз мы переживали, что его во время взрыва, проводившегося неподалёку, заденет разлетающимися кусками породы. Но напрасно: как только приехали взрывники, он будто почувствовал неладное — улетел. Когда всё закончилось, вернулся, — вспоминает Дмитрий.
Грунтовые воды то и дело стремятся затопить карьер. С ними приходится постоянно бороться. Для этого на нижней отметке (−20) обустроено водоотливное хозяйство с зумпфом. Простыми словами — глубокий бассейн, в который по канавам сбегает грунтовая вода, и насосные установки, откачивающие эту воду по трубопроводу наверх. Конечная точка сброса воды — река Припять. Обслуживает устройство единственная женщина, работающая в «яме», — Елена Горбат. На предприятии она с 1994 года, начинала с цеха сортировки. Семь лет назад её перевели на нынешнее место труда — на лоне природы.
— Ежесуточно откачиваем 90 тысяч кубов воды. Она по трубопроводам поднимается наверх, поступает в специальный отстойник, где осветляется, отстаивается, после попадает в Припять, — рассказывает Елена. — Моя задача — следить за работой насосного оборудования. Объём воды зависит от погоды. Обычно работают четыре насосные установки, в дожди запускаем два резервных насоса. В час один насос перекачивает 1 000 кубов и подаёт их на высоту 180 метров.
К слову, дно карьера — самый проблемный участок из-за грунтовых вод, постоянно стремящихся вниз. Однако и здесь ведётся работа. Машинист буровой установки СБШ-250 «Буран» Олег Алексеевич занимается бурением скважин для последующего углубления карьера ещё на 15 метров вниз. Дело очень ответственное, и не каждый опытный машинист буровой установки справится с ним.
— Есть проект, по которому мы можем углубиться ещё на 60 метров, поэтому постоянно проводим бурение на этой отметке, — говорит машинист. — Сейчас бурю первый ряд скважин, глубина их — 15 метров плюс перебур 2,5 метра. Из-за непростых геологических условий бурение одной скважины занимает до полутора часов. Важно пробурить так, чтобы её не завалило… А здесь, посмотрите, кругом вода и разруха.
— Работают тут наиболее опытные машинисты буровых установок. Такие, как Олег Юрьевич. Он трудится в цехе буровзрывных работ уже почти 30 лет.
По оценкам специалистов, ресурс карьера будет выработан через 25 лет. Затем всю технику и насосное оборудование выведут за пределы карьера и территория снова перейдёт во власть природы. Грунтовые воды возьмут своё, и спустя годы на этом месте появится глубокое и чистое озеро.
